«Теперь ваш черёд пришёл»

Дочь ветерана Великой Отечественной войны Александра Замараева передала редакции журнала «Ямальский меридиан» ранее неизданные дневники отца о фронтовой и трудовой биографии.

По просьбе Татьяны Замараевой мы частично публикуем  записи ямальского ветерана о детстве в башкирской деревушке и о боях Великой Отечественной. Десятки листов воспоминаний, записанных в апреле 2001 года.

 

ПЕРЕД ГРОЗОЙ

В наступившем 1941 году запахло войной. Все тревожно слушают радио – Германия оккупировала Австрию, Чехию, Польшу. Немецкие части накапливаются на западных границах СССР. Из райкомов партии поступают распоряжения и телефонограммы председателям колхозов: на местах готовить резервистов, старослужащих – участников гражданской войны, и молодых – от 1905 до 1918 годов рождения. Организовать сводные взводы и сотни.

Отец, старый кавалерист, в двух бригадах сформировал стрелковые взводы и обучал их азам штыковой атаки, а конные взводы и сотни – правилам конных атак. Учебные винтовки вытесали из дерева.

Увеличили план сдачи хлеба в государственные хлебные резервы. Взяли на учёт годные к строевой службе под седлом и в артиллерийских упряжках лошади не старше десяти лет. Составили списки тракторов, автомобилей ЗИС-5, ГАЗ-1, легковушек М-1. Бабушки и матери сушили сухари, крепко солили свиное сало.

Почему я так хорошо это помню? Потому что отец, приходя поздно из правления колхоза, часто говорил: «Саня, помоги переписывать списки будущих призывников, требуют райком партии и райвоенкомат».

У отца в правлении был единственный телефон, по которому он принимал все распоряжения сверху и докладывал в сельсовет и райисполком о колхозных делах. Я садился за стол, он давал мне чистые тетради, и я писал. Мы с ним работали до двенадцати ночи, иногда и до первых петухов.

Однажды он сообщил, что ему как председателю на случай войны дали бронь, а в военкомате присвоили воинское звание младший политрук.

Брат Аркадий учился в райцентре, занимался в кружках ПВХО, Осоавиахим, изучал автодело и мечтал поступить в лётное училище вместе с другом. Мы с одноклассниками готовились к экзаменам за семилетку. Тоже изучали военное дело, ежедневно бегали пять километров на лыжах, учились стрелять из единственной боевой винтовки.

Ещё в ноябре 1940 года к празднованию Октябрьской революции нас, шесть человек, учившихся на «хорошо» и «отлично» приняли в комсомол. Я был отличником. Директор школы Никифор Иванович Сюткин, бывший полковник царской армии, рекомендовал меня классным комсоргом. С того времени я неразрывно был связан с комсомолом. На фронте, в запасных полках был комсоргом взвода, после войны, в Одессе, – комсоргом классного отделения и роты в истребительных полках, на испытательных секретных полигонах в Крыму, в Семипалатинске. И позже, в Салехардском отдельном легкомоторном звене.

 

НАЧАЛО ВОЙНЫ

В июне 1941 года мы получили аттестаты об окончании семилетки. Аркадий, ещё учась в школе, работал в районной машинно-тракторной станции водителем на легковушке М-1. Подошла пора сенокоса. Косари – и молодые мужчины, и зрелые старики в белых холщовых рубахах навыпуск и таких же штанах, в новых белых вытканных полушерстяных онучах, обмотанных вокруг ступней и икр, заправленных в новенькие липовые лапти, словно былинные воины, рядами по шесть-семь человек вышагивают в такт размахивающим сверкающим на солнце косам. Цветущее разнотравье пойменного луга вдоль реки Амзи падает в валки.

Эта картина русских косарей в яркий июньский день 1941 года осталась в моей памяти на всю жизнь, потому что все они ушли на войну и пали там – кто в Белоруссии, кто в Подмосковье. И покоятся под обелисками братских могил.

22 июня 1941 года. Народ собрался с утра у правления колхоза, где на стене была установлена тарелка репродуктора. Все напряжённо слушают Москву. Председатель райисполкома Равиль Сагдеев звонит отцу:

– Иван Арсентьевич, получена телефонограмма из Уфы – снята бронь со всех участников гражданской войны. Приказано направить в действующую армию на отражение врага – передать дела и срочно в военкомат.

Так кончилось моё детство.

 

ПРОВОДЫ НА ФРОНТ

Дома рёв, плач. Набежали сёстры отца, тётки Акулина, Настя, бабушка, мать отца Домна Алексеевна. Восьмидесятисемилетняя сухенькая старушка, гроза наших детских проказ, упала на колени, обхватила руками ноги отца и причитает.

Отец командует:

– Саша, запрягай вороного жеребца и в пристяжку игреневого меринка. Они на конюшне. В полдень выезжаем.

Мать Екатерина Авдеевна стоит у печи с распущенной косой и фартуком вытирает лицо, залитое слезами. Брата дома нет, он в МТС. Я бегу на конюшню. Конюх Иван Яковлевич велит мне снимать колёса и смазывать оси: «Дорога дальняя. А я приготовлю сбрую, хомуты, седёлки, шлеи и выведу коней».

Когда всё было готово, обратился ко мне: «Ну, с богом. Ночевать там будешь. Пока комиссию проходят, поить не забывай. Везти тебе придётся отца с друзьями до станции Янаул. Я тебе приготовил маленький лагунок с дёгтем, фунтов на шесть хватит тебе туда и обратно, и сыромятиной подвязал сзади к дрогам».

Родной дом гудел как потревоженный улей. За большим обеденным столом – отец, его друзья по прошлой войне дядя Кирилл Ильич, Александр Климентьевич в окружении многочисленной родни, стоят раскупоренные две четверти казённой водки, пироги с рыбой, шаньги, варёная баранина – пучки свежего с огорода лука вымытого ключевого водой. Мужики пьют, закусывают. Мать быстро покормила меня в углу за печкой супом с баранины и гречневой кашей с молоком.

Отец встаёт за столом: «Ну, мужики будем прощаться. Пора ехать». Поцеловал сначала Аркадия, затем меня и сестрёнку Любу, она стояла с ним в тарантасе. Потом по очереди бабушку Домну, мать мою, сестёр. И мы поехали.

 

ПЕРВАЯ ПОХОРОНКА

После трёхмесячной подготовки в Кургане, в конце октября 1941 года, они, одетые и обутые по зимней форме, обмундированные, в шинелях и будёновках, в ботинках с обмотками, новых брюках и гимнастёрках, маршевой ротой в теплушках они прибыли в Москву. После строевой подготовки на Ходынском аэродроме седьмого ноября 1941 года в парадном строю прошли по Красной площади с винтовками наперевес с примкнутыми штыками и своим ходом вышли к разъезду Дубосеково, где и получили приказ окопаться и стоять насмерть.

Отражая немецкие танки гранатами и горючей смесью в бутылках, курганцы держались, поджигая за день по восемь-десять танков. Шестого декабря дивизия перешла в контрнаступление на Каменском направлении, освобождая города и сёла Подмосковья, и вышла на город Калинин.

Мы получили от отца всего четыре или пять писем с пометкой «полевая почта». Он писал, что стоят сильные морозы, что вместо винтовок им выдавали автоматы, ружья ПТР, тёплые полушубки, валенки, стёганые штаны, телогрейки, по вещевому мешку патронов и гранат, и холод им не страшен, и за сто метров видно, как немцы пляшут от мороза в окопах.

Прошёл декабрь. Писем больше не было. Пришедший из госпиталя однополчанин отца Дмитрий Галанов рассказал матери, что видел Ивана Замараева во время атаки у деревни Новая. Его с оторванными ногами тащили солдаты на санных носилках в деревню, где он позже умер от потери крови.

Мать долго не верила. В январе 1942 года пришла похоронка. В ней говорилось, что верный присяге и социалистической Родине младший политрук Иван Арсентьевич пал смертью храбрых 26 декабря 1941 года в бою с немецко-фашистскими оккупантами и был похоронен в братской могиле у деревни Новая Старицкого района Калининской области.

 

СТАРШИЕ БРАТЬЯ УХОДЯТ НА ВОЙНУ

К первому сентября сорок второго года я пошёл в девятый класс Кутеремской школы. Всё свободное время помогал матери, заготавливая корма и дрова. Мужское население было призвано на фронт. Всё чаще приходили похоронки. Брат закончил десять классов и готовился поступать в лётное училище.

Наступил новый 1943 год. В январе пришли повестки призывникам 1925 года рождения, в том числе и брату. Двадцатого января мы с матерью проводили его в военкомат. Аркадия направили в пехотное училище в Актюбинск.

Прошло лето. В октябре получили повестки мои одноклассники 1926 года рождения. Я же, рождённый в феврале 1927 года, на два месяца моложе их, не захотел отставать, вместе с ними пришёл на призывную комиссию, и, несмотря на протесты матери, был направлен в 92-й запасной стрелковый полк Оренбургской области (тогда Чкаловской).

 

УЧЕНИЯ

Полк располагался в двенадцати километрах от Оренбурга в пойме реки Урал. Ежедневно проходили технические занятия и стрельбы по мишеням из новеньких автоматов ППШ. Строем шли в степь примерно за три километра на полигон, где учились стрелять из ружей ПТР конструкции Симонова. Жили в огромных землянках. Сколько вмещала каждая, точно не вспомню, но говорили, что вся учебная рота из трёхсот человек располагалась в одной.

У нас порой не хватало силёнок на стрельбище в положении лёжа по команде «Заряжай!» оттянуть затвор симоновского ружья и выстрелить по мишени.

Через три месяца учёбы мы уже уверенно стреляли, поражая танки, учебную пехоту из автоматов и ручных пулемётов, бросали боевые гранаты.

Подошла весна. Готовы были выехать на фронт, но поступил приказ отобрать двести человек с восемью-десятью классами образования и направить в 14-й Тоцкий запасной артиллерийский полк. Мы прибыли туда в апреле 1944 года. Оренбургская степь пестрела тюльпанами, донниками.

Я попал в батарею управления, где готовили радистов на радиостанциях, связистов, топографов, вычислителей и артиллерийских разведчиков.

Мы усиленно изучали топографические военные карты, координатные сетки на больших планшетах, артиллерийские панорамы, буссоли, артиллерийские стереотрубы на треногах, с артиллерийскими сетками и делениями на стёклах объективов. В свободное время бродили по степи – собирали поспевающую клубнику и землянику, лакомились спелой колючей ежевикой в зарослях дубняка, лещины и татарского клёна по берегам полюбившейся нам реки Сакмары.

 

ПРОЩАЛЬНЫЙ ОРКЕСТР

В средине июня нас срочно помыли всех в бане, одели в новенькое нательное бельё, новенькие пилотки, гимнастёрки, брюки, ботинки, обмотки взамен старых залатанных от осколков и пуль, прожжённых шинелей и бушлатов, получили новые светло-коричневые шинели английского сукна, такие же жёлтые ботинки. Местные казаки с соседней станицы, встречаясь с нами, говорили: «Ну, хлопцы, готовьтесь: ваш черёд пришёл». Нам выдали новые плоские котелки, фляжки, новые ремни, недельный запас сухого пайка – сухари, сало, концентраты, махорку в пачках.

И вот мы строимся по взводам и шагаем под духовой оркестр на полигонный плац, где звуки марша нас строят буквой «П» и читают приказ: в 14.00 погрузка в вагоны. На станции стоят пульмановские вагоны-теплушки. Духовой оркестр играет «Славянку».

Откуда-то на платформах появились местные девчонки – казачки, стоят с полевыми цветами, в ярких платьях, казачьих сарафанчиках. Вот трубы заиграли, ротные командиры скомандовали «по вагонам». И мы, скатки на груди, автоматы в руках, повзводно грузимся в вагоны. Девчата несмело подбегают к своим женихам, чмокают в мальчишеские небритые губы и суют степные тюльпаны и незабудки.

 

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ

Частые остановки, перегоны и разъезды забиты встречными эшелонами, с запада идут эшелоны с ранеными на восток, на запад – эшелоны с танками и орудиями, «катюшами», вся техника под чехлами.

Проходит ночь, день, и уже в сумерках эшелон тормозит и медленно останавливается у маленькой лесной станции. Быстрое построение уже в полной темноте, чёткие команды. Уходим в лес.

Нас размещают в больших свежевырубленных казармах, где пахнет смолой. Мы – пополнение бригад, полков и дивизионов, прибывших на отдых. Они сражались на Дону, на Кавказе, под Вязьмой и Ржевом. Теперь им на смену пришли новенькие – связисты, радисты, вычислители, артиллерийские разведчики, вновь прибывшие из Москвы молоденькие девушки-лейтенанты – медицинские сёстры и фельдшеры.

Процедура распределения прибывших красноармейцев из разных военных округов на солдатском жаргоне называлась «продажа покупателям», так как сами командиры бригад, полков, дивизионов набирали себе в части будущих подчинённых. Я попал в девятнадцатую артиллерийскую дивизию.

Начались жаркие дни учёбы и работы.

 

И МАХОРКА РОССЫПЬЮ

Так пролетела половина августа. Однажды ночью бригады были подняты по тревоге и дана команда грузить технику на платформы на станции Белые Берега. По специальным треугольным настилам загоняли своим ходом машины, орудия, миномёты. Утром погрузились в вагоны-теплушки сами. Нам выдали сухари, махорку, почему-то не в пачках, а россыпью. Кто-то мастерил временные огромные кисеты на двоих-четверых из подручной ткани, чтобы в вещмешках не перемешать сухари с махоркой. Выдали по четыре банки американской тушёнки, которую почему-то прозвали «второй фронт», американское сало по куску на брата.

Мы почти все переучились шофёрскому ремеслу прибывшими из Карачева с автосборочного завода инструкторами, которые получали автотехнику в Иране и немного владели английским. Они обучали нас вождению. Оказалось – ничего сложного, только в «фордах» и «студебеккерах», наши ноги не дотягивались до педалей, поэтому они бросали нам шинели на сиденья, и мы, приловчившись, как гусята вытягивая шеи – одновременно крутить баранку между соснами туда-сюда и выжимать педали сцепления акселератора и тормозов. Прошедшим курс выдали временные удостоверения с красной звездой и штампом бригадного помпотеха, с отметкой «имеет право управления импортными автомобилями», чем мы гордились.

 

ПЕРВЫЙ БОЙ

Двадцать пятого августа 1944 года ночью эшелоны остановились в степи у станции Раздельная, к западу от Одессы. Звучат команды «Выгружайтесь!», «Затемнить фары, не разжигать костры». Осторожно, по одной машине, по одной пушке на руках спускаем технику с платформ, сбитым скобами в три-четыре бревна. К утру разгрузились. Полевые кухни, соблюдая предосторожности, сварили нам хороший наваристый солдатский «кулеш» из тушёнки «второй фронт» с оставшимся запасом свежего брянского картофеля, пшённую кашу. Командиры получили вводные и приказ командующего Толбухина двигаться южнее Кишинёва в направлении Унгены-Яссы.

В сумерках, соблюдая светомаскировку, тронулись. Ночью нам сообщили, что немцы спешно отступают к днестровским берегам и Пруту под натиском танков Т-34. На рассвете политработники по дивизионам зачитали приказ: «Выходим на границу СССР с Румынией. Идём в Румынию как освободители Европы».

Немецкие юнкера атакуют с воздуха наши траншеи с пехотой, бомбят понтонные переправы, наведённые сапёрами ночью через Прут. Утром наши колонны впервые атакуют истребители. На горизонте виден высокий берег реки. Там Румыния. Батареи тридцатисемимиллиметровых скорострельных зениток разворачиваются и ударяют по юнкерам. Впереди идёт бой – танки пытаются сбросить немцев в Прут.

Из трёх наплавных понтонных мостов работают только два. Их не хватает для огромной массы наступающего фронта, особенно для матушки-пехоты. Солдаты на плотах, собранных ночью из заборов, крыш домов, из очерета-камыша, из прошлогодней виноградной лозы, десятками гребут на правый берег. Жаркий август 1944 года высушил всё живое, и стоящие вдоль реки румынские хаты вспыхивают как порох от взрывов снарядов. Население давно покинуло село и ушло в сторону Ясс.

Всё грохочет, фонтаны воды взмывают над Прутом, немцы яростно обороняют правый берег, но наши эскадрильи беспрерывно, волна за волной утюжат оборону немцев.

 

ОТ РЕДАКЦИИ

На этом рукопись обрывается. Было ли продолжение? Теперь уже, наверное, не узнать. Дальнейший путь Александра Замараева мы знаем из многочисленных публикаций в газетах «Полярный круг», «Красный Север», в журнале «Ямальский меридиан». Ветеран часто выступал с воспоминаниями – перед школьниками, перед журналистами.

После боёв у Ясс во фронтовой биографии Замараева были сражения за румынский городок Тимошары, за Варну, форсирование Дуная, освобождение концлагерей в Австрии. Победу встретил в австрийских Альпах, в городке Санкт-Пёльтен. Ему было восемнадцать.

«Нам дали приказ хоронить убитых. Копали братские и одиночные могилы – опускали в плащ-палатках в неглубокие ямы своих боевых друзей и товарищей. А на могилы положили сирень, каштаны, ветки яблонь, полевые цветы. И не знали ещё, что завтра, 9 мая, – победа, и что не дожили наши друзья день-два до неё», – пишет он позже в воспоминаниях.

Чуть-чуть не дожил до победы и старший брат Аркадий. Дошёл до Польши, был убит в рукопашном бою в день своего рождения – 20 марта 1945 года.

После войны Александр Иванович служил на турецкой границе, затем в Одессе обучался наземному обслуживанию истребителя Як-9. Стал авиамехаником. Поступил в аэропорт Кольцово (Екатеринбург), оттуда в 1951 году уехал в Салехард, где формировалось звено легкомоторной авиации. С воздуха город не понравился: загогулина из деревянных домов, опутанная колючей проволокой, заключённые, зоны.

Был техником, механиком, летал борт-механиком на поплавковом Ан-2, один из них стоит на постаменте.

У 1989 году ушёл на пенсию с должности сменного заместителя начальника аэропорта производственно-диспетчерской службы предприятия. И стал председателем городского совета ветеранов войны и труда. При нём стали ездить ветераны в тундру, чаще встречаться. Поднимал вопросы о жилищных проблемах фронтовиков и детей войны…

Ветерана несколько лет уже нет в живых. Однако салехардцы добрым словом отзываются о человеке, ставшем своим для многих и многих северян.

Копали братские и одиночные могилы – опускали в плащ-палатках в неглубокие ямы своих боевых друзей и товарищей. А на могилы положили сирень, каштаны, ветки яблонь, полевые цветы. И не знали ещё, что завтра, 9 мая, – победа, и что не дожили наши друзья день-два до неё.

Эта картина русских косарей в яркий июньский день 1941 года осталась в моей памяти на всю жизнь, потому что все они ушли на войну и пали там.

Подготовили Виктория Пырирко, Александра Ниязова

 

 
По теме
Прокуратура автономного округа поддержала государственное обвинение по уголовному делу в отношении бывших заместителей главы Надымского района И. и С. Судом они признаны виновными в совершении преступления,
Салехардским межрайонным следственным отделом следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Ямало-Ненецкому автономному округу завершено расследование уголовного дела в отношении жителя Салехарда,
25 марта 2024 года в дежурную часть ОМВД России по г. Ноябрьску обратился мужчина 1983 года рождения с заявлением о совершенном в отношении него мошенничестве.
В Новом Уренгое осудят вахтовика, любившего побаловать себя наркотиками Марина Прохорова Фото предоставлено КП В Новом Уренгое осудят вахтовика, любившего побаловать себя наркотиками.
Следственным отделом по г.Новый Уренгой следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Ямало-Ненецкому автономному округу завершено расследование уголовного дела в отношении мужчины,
20 марта в отдел полиции обратился 53-летний житель поселка Надымского района, который сообщил, что обманным путем неизвестные оформили на него кредит в размере 150 тысяч рублей и похитили банковскую карту.
За прошедшую неделю на Ямале произошло одиннадцать техногенных пожаров Марина Прохорова Фото предоставлено КП За прошедшую неделю, с по 18 по 24 марта, на Ямале произошло одиннадцать техногенных пожаров,
Соседи – это важнейшая часть нашей повседневной жизни. От них зависит, каково будет проживание в вашем гнездышке.
Собранные следственным отделом по Приуральскому району следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Ямало-Ненецкому автономному округу доказательства признаны судом достаточными для вынесения п
Дружба в новых красках - Газета Полярный круг Испытания на знание традиций народов нашей большой страны На первом межрегиональном конкурсе «Самый дружный интеркласс», гостеприимной площадкой которого стал ЯМК, зрелищными выступлениями удивили команды школ из Салехарда,
Газета Полярный круг
Герой России Анатолий Копыркин приедет в Губкинский Марина Прохорова Фото: администрация Губкинского Губинский готовится к проведению патриотического форума «Герои: от Руси до России», который пройдет с 5 по 6 апреля.
Комсомольская Правда